Еще при Омейядах, по мере исламизации арабами-мусульманами покоренных народов, начало возникать непримиримое противоречие между претензиями завоевателей на привилегированное положение в государстве и принципиальным эгалитаризмом исламской религии, как его понимали благочестивые мусульманские староверы-традиционалисты, а также вновь обращенные в ислам жители завоеванных провинций. Этот разрыв между утопическим идеалом и действительностью неминуемо должен был породить конфликт, который, в конечном итоге, обрек Омейядское государство на гибель. Поэтому, чтобы удержать власть в империи, новой династии следовало найти пути хотя бы для частичного смягчения опасного для единства общины кризиса. Придя к власти, аббасидские халифы вынуждены были управлять государством уже не как вожди бедуинских племен, выходцы из арабско-бедуинской или мекканской аристократии, но как лидеры всего исламского мира и правители, в обязанность которых входило укрепление единства сложившегося общемусульманского государства. Следует также подчеркнуть, что в отличие от средневековой Европы с ее представлением о разделении церковной и светской власти, ислам не признавал отделения религии от политики. Мусульманское государство было теократическим. Существование единой сплоченной мусульманской общины в разросшемся государстве связывалось с легитимностью олицетворяемой халифом политической власти. Только при этом условии могла создаться универсальная политико-религиозная структура, объединявшая в единой общине арабов и жителей провинций — иранцев, кочевников-тюрок и других обращенных в ислам народов, населявших империю.
Стоявший во главе мусульманской общины халиф представлялся преемником Пророка, а через него и исполнителем воли самого Аллаха, и в этом качестве обладал неограниченной властью. Однако абсолютность его власти предполагала обязанность исполнять Закон, который возник и существовал вне его воли и в интерпретации которого он не имел особых привилегий. Теоретически считалось, что вся деятельность халифа должна быть нацелена на создание условий, гарантирующих строгое соблюдение Закона. Соответственно, правители должны были обладать моральными достоинствами, а их политическое поведение — строго согласовываться с общемусульманскими правилами и представлениями. Роль и обязанность халифа формулировалась в соответствии с основными религиозными понятиями.
Шииты
Шииты наделяли халифа-имама большей полнотой власти, ибо верили, что имам, подобно Пророку, получал откровение от Аллаха. Но большинство мусульман отказывалось признавать, что халиф имеет какие-либо особые права в интерпретации Закона, допустимой только в результате согласованного решения мусульманских теологов. При таком подходе какое-либо законотворчество халифа строго ограничивалось, и ему разрешалась лишь политическая активность. Он руководил повседневной организацией военных походов против «неверных», борьбой с вероотступниками и организацией государственной администрации.
Аббасидские халифы, упрекавшие своих омейядских предшественников в том, что те вели себя, как светские правители, пытались обозначить свой собственный подход к управлению государством в исламских терминах и, соответственно, в той мере, в какой это им удавалось, придерживаться в политике религиозной ориентации.
Поэтому придворные историки и летописцы Аббасидов, обвинявшие Омейядов в незаконном и насильственном захвате власти в Халифате и в использовании ее в своих собственных «светских» корыстных интересах, противопоставляли им Аббасидов в качестве истинных мусульман, стремящихся лишь к тому, чтобы, возглавив общину, руководить ею в соответствии с предписаниями и волей Аллаха.
Таким образом, приход к власти ориентировавшихся на основные духовные ценности ислама и исламский эгалитаризм Аббасидов означал, в известной мере, оттеснение арабов, утративших политическое главенство в Халифате, на второй план, хотя их престиж носителей языка Корана оставался по-прежнему весьма высоким. Постепенная утрата арабами их роли в политической жизни государства и их былого значения в качестве военной опоры правящей династии сопровождались усилением в восточных областях Халифата провинциальной военно-феодальной верхушки, сыгравшей столь важную роль в приходе Аббасидов к власти.
Избранный халифом в 749 году Абу-ль-Аббас не мог ощущать себя абсолютным властителем империи. С самого начала правления Аббасиды оказались не в состоянии удержать под своим контролем все входившие при Омейядах в состав Халифата области. На Западе, кроме Андалусии, где установилась власть омейядских эмиров, вскоре обрели независимость правители значительной части Северной Африки. Аббасиды сумели удержать в своих руках лишь узкую прибрежную полосу Ифрикии (Туниса). Но главным соперником Аббасидов был могущественный правитель восточных провинций империи Абу Муслим, который, собственно, и привел династию к власти.
Абу Муслим опирался в Хорасане не только на сильную армию, состоявшую из иранцев, тюрок и частично из арабов, но и на свой личный, почти безграничный духовный авторитет. Он был не только военным главой, но и религиозным вождем, в проповедях которого причудливо переплетались теории шиитских экстремистов и древнеперсидские зороастрийские воззрения. Сам Абу Муслим никогда не проявлял враждебности к Аббасидам и был полностью лоялен к правящей династии. Тем не менее Абу-ль-Аббас со страхом смотрел на могущественного правителя Хорасана и на его сильную армию, разгромившую Омейядов и возведшую его на трон.
Между тем шиитские вожди вскоре осознали, что победа Аббасидов вовсе не означает победу Алидов. Главой недовольных исходом борьбы с Омейядами шиитов был некий Абу Салама аль-Халлал, возглавивший шиитский пропагандистский центр в Хорасане в первые дни деятельности Абу Муслима и пользовавшийся там не меньшим, чем Абу Муслим, влиянием, а после победы Аббасидов назначенный на пост правителя Куфы. Именно Абу Салама принимал участие в выборе халифом Абу-ль-Аббаса в 749 году и, по-видимому весьма неохотно, дал согласие на этот выбор. У Абу-ль-Аббаса были основания рассматривать его как своего потенциального противника и сомневаться в его лояльности, поэтому он принял решение от него избавиться.
Абу-ль-Аббас
Однако Абу-ль-Аббас понимал, что ему надлежит действовать крайне осторожно. Авторитет Абу Саламы в Куфе был непререкаем, его смещение с поста правителя города могло вызвать серьезные беспорядки и было небезопасно для новой правящей династии. Да и достаточно сильной армией для наведения порядка Абу-ль-Аббас в это время еще не располагал. Поэтому он решил предварительно отправить своего брата Абу Джафара (позднее халифа аль-Мансура) к Абу Муслиму для того, чтобы выяснить, в какой мере тот готов помочь ему разделаться с одним из влиятельнейших шиитских лидеров.
Трудно сказать, что побудило Абу Муслима принять сторону Абу-ль-Аббаса в конфликте с Абу Саламой, преданность ли правящей династии, которой он до этого служил не за страх, а за совесть, боязнь нарушения единства в исламском государстве или личная неприязнь к влиятельному сопернику. Так или иначе, Абу Муслим «проконсультировался» со своими богами и дал согласие помочь делу. Агенты Абу Муслима убили Абу Саламу, но вина за убийство была возложена на хариджитских фанатиков. Так же был убит и другой опасный для Абу-ль-Аббаса и Абу Муслима шиитский лидер, Сулайман ибн Касир. Разделываясь со своими соперниками в шиитском лагере, Абу Муслим, вероятно, не предполагал, что эта расправа станет в будущем парадигмой его собственной судьбы.
Абу-ль-Аббас (749—754) умер сравнительно молодым, его сменил на посту халифа его брат Абу Джафар, принявший имя «аль-Мансур» (Победоносный) и правивший более двадцати лет (754—775). При первых Аббасидах — аль-Мансуре, его сыне аль-Махди (775—785), внуке аль-Хади (785—786) и другом внуке Харуне ар-Рашиде (786—809) Халифат был относительно централизованным и достаточно сильным государством.
При вступлении на престол аль-Мансуру пришлось преодолеть сопротивление соперника, его дяди Абдаллаха ибн Али. Сам аль-Мансур впоследствии утверждал, будто был назначен преемником еще своим покойным братом Абу-ль-Аббасом. В этой борьбе за престол Абдаллах, кажется, пытался опереться на помощь Абу Муслима.
При халифе аль-Мансуре господствующее положение Аббасидской династии окончательно стабилизировалось. Первыми же актами новый халиф всячески старался подчеркнуть, что отныне устанавливается жесткий режим его личной власти. Чтобы закрепить эту власть, аль-Мансур устранил своих родственников и лидеров алидской знати с важнейших постов в государстве. Члены семьи халифа, заподозренные в каких-либо претензиях на роль главы государства, были взяты под неусыпное наблюдение, а многие из их советников и секретарей-катибов — казнены. Жертвой пал и знаменитый писатель и идеолог сословия катибов, автор перевода на арабский язык иранских назидательных сочинений, в частности знаменитой «Калилы и Димны», Абдаллах ибн аль-Мукаффа (умер в 759 г.).
На все высокие посты аль-Мансур назначал преданных лично ему людей, часто сомнительного происхождения и даже рабов. Именно в это время впервые выдвигается иранский род Бармакидов, главу которого, Халида ибн Бармака, халиф назначает управителем одной из провинций империи, и образованный перс Абу Убайдаллах Муавия, ставший воспитателем сына халифа — аль-Махди. Позднее, когда аль-Махди пришел к власти, он сделал Абу Убайдаллаха главным катибом, заведующим его канцелярией. Именно при халифе аль-Мансуре экономическое устройство и политический режим исламской империи полностью сложились и приняли законченную форму, а придворные нравы постепенно ориентализировались.
Придя к власти, Аббасиды уже не считали нужным исполнять свои прежние демагогические обещания. Использовав для своего выдвижения широкое народное восстание, они поспешили отделаться от своих былых союзников. Их жертвой стал возглавивший восстание в Хорасане популярный в народе, особенно в восточных провинциях Халифата, Абу Муслим.
Абу Муслим и после прихода к власти аль-Мансура продолжал оставаться могущественнейшим человеком в государстве. Он создал большую и сильную армию, в которую входили иранские вновь обращенные землевладельцы-дихкане, а также иранцы, сохранявшие верность своей старой религии, и тюрки. Среди преданных ему людей было много фанатичных шиитских экстремистов. Сам Абу Муслим после смерти Абу-ль-Аббаса продолжал оставаться правителем Хорасана и всячески демонстрировал свою преданность Аббасидам. Именно Абу Муслим был тем человеком, который, после смерти Абу-ль-Аббаса организовал силы, помогавшие аль-Мансуру захватить престол, несмотря на сопротивление других претендентов.
Могущество Абу Муслима на востоке пугало багдадских правителей. Его боялся и ненавидел аль-Мансур, еще до прихода к власти советовавший брату снять его с должности наместника. Однако Абу-ль-Аббас не чувствовал себя достаточно сильным, чтобы решиться на этот шаг. Ныне аль-Мансур, убрав со своего пути соперников, в помощи которым, в частности Абдаллаху, он без всякого основания обвинил Абу Муслима, решил наконец устранить со своего пути и эту могущественную фигуру. Сославшись на необходимость снабдить Абу Муслима инструкциями перед отъездом наместника в Хорасан, аль-Мансур призвал его во дворец. Говорили, что Абу Муслим якобы был предупрежден о грозящей ему опасности, но свято верил в благорасположение к нему аль-Мансура и вообще всех членов правящей династии и потому отправился без вооруженной свиты во дворец, где и был убит. Вслед за Абу Муслимом, аль-Мансур расправился и с другими военачальниками из окружения эмира. Убийство Абу Муслима вызвало волнения в Хорасане, где он был не только вождем, но и духовным главой, объектом поклонения. Жестокое подавление этих волнений новой, сформированной аль-Мансуром армией на время положило конец надеждам жителей провинции на независимость от центральной власти.
Аббасиды пришли к власти, опираясь на шиитов, и первоначально сами выступали под их лозунгами. Но вскоре они поняли, что крайние формы шиизма, включавшие представление об особом божественном характере власти имама-халифа, могут лишь скомпрометировать их в глазах большинства мусульман и привести к отчуждению общины от правящей династии. Убийство Абу Муслима было связано не только с желанием аль-Мансура освободиться от опасной опеки могущественного хо-расанского лидера, но и с его намерением разорвать узы, связывавшие династию с ее прежней опорой — дидактическим крылом крайних шиитов. Так состоялся поворот Аббасидов в сторону «джамаа», то есть общины большинства мусульман. Теперь оставалось лишь умелыми действиями склонить на свою сторону суннитское большинство общины и положить конец претензиям шиитской верхушки, что аль-Мансур успешно и выполнил.
Первые два аббасидских халифа спокойно и цинично стали истреблять своих былых шиитских агентов, Абу Муслим пал жертвой одним из последних в ряду шиитских пропагандистов, чья преданность и энергия привели династию к власти.
Надежды потомков Али на главенство в общине после отстранения от власти Омейядов были поколеблены еще в момент провозглашения в 749 году Абу-ль-Аббаса халифом.
Ныне, когда начались репрессии против них со стороны аль-Мансура, их опасения усилились. Действовавший осторожно Абу-ль-Аббас после своей победы пригласил одного из главарей хасанидской ветви Алидов — Абдаллаха во дворец, обошелся с ним уважительно, и тот удалился в Мекку, готовый примириться со своим неизбежным поражением. Но его сыновья Мухаммад и Ибрахим не пожелали расстаться со своими былыми надеждами. Они начали подготавливать восстание, причем в заговоре принял участие в качестве провокатора один из агентов аль-Мансура. Во главе заговора стал Мухаммад «Чистая душа». Он отказался присягнуть Абу-ль-Аббасу и до времени скрылся.
Люди аль-Мансура не сумели разыскать Мухаммада, и в тюрьму был заключен отец братьев Абдаллах и многие другие, проживавшие в Медине, хасаниды. Тогда Мухаммад вышел из укрытия и с группой приверженцев поднял открытый мятеж. Он объявил аль-Мансура тираном, попирающим законы ислама, и освободил находившихся в тюрьме хасанидов. Однако, несмотря на поддержку многих улемов, Мухаммад не сумел привлечь на свою сторону достаточное число сторонников и в 762 году его отряд был разогнан войском племянника аль-Мансура — Исы ибн Мусы, а сам Мухаммад убит в Медине. Его отец Абдаллах умер в тюрьме еще в 758 году.
Столь же безуспешными были действия брата Мухаммада — Ибрахима, который попытался поднять восстание в Нижнем Ираке, где в районе Басры шииты имели множество сторонников. Однако Иса ибн Муса в 763 году разгромил шиитов также и под Басрой.
Аббасиды никогда не имели намерения управлять империей из Дамаска, как это делали Омейяды. Абу-ль-Аббас был провозглашен халифом в Куфе, но перевел свою ставку в аль-Анбар на Евфрате. Борьба с Алидами и подавление двух шиитских восстаний, сделавшее аль-Мансура открытым врагом членов «семьи Пророка», побудили его создать более безопасную резиденцию, расположенную между Куфой и Хирой в крепости аль-Хашимия и названную так в честь рода хашим, к которому принадлежали Аббасиды. Однако и здесь аль-Мансур не обрел надежного укрытия, потому что столкнулся с фанатиками из шиитской секты равандитов. Члены секты, большинство которых принадлежало к хорасанской придворной гвардии Аббасидов, осадили резиденцию аль-Мансура и пытались объявить его «божественным воплощением», а основателя династии аль-Аббаса — «хакиком», святым, познавшим божественную истину. Выступление равандитов свидетельствовало о том, что и среди сторонников династии было много приверженцев крайних шиитских доктрин. Верные аль-Мансуру войска разогнали шиитских экстремистов, из коих многие были казнены.
Тогда аль-Мансур решил основать новую столицу империи, которая была бы символом его могущества и надежной защитой. Так на западном берегу Тигра, к северу от древней парфянской и сасанидской столицы Ктесифона был заложен новый город Багдад.
Багдад, или, как его называли, «Мадинат ас-салам» (Город мира или благоденствия), был сооружен за короткий срок с 758-го по 762 год на месте местечка «Сук Багдад» (Рынок Багдада) в центре плодородной цветущей долины, которую пересекала сеть каналов, соединявшая Тигр и Евфрат. Город был спланирован в форме защищенного стенами, каналами и рвами круга, внутри которого находились халифский дворец, большая мечеть и правительственные ведомства — диваны. За пределами круглого города располагались военные лагеря, рынок и кварталы, населенные различными ремесленными и этническими группами. На ночь эти кварталы запирались. На другой стороне Тигра, соединявшейся с круглым городом лодочным мостом, в 768 году начали сооружать дворец для сына и преемника аль-Мансура — аль-Махди и высокопоставленных чиновников, в частности Бармакидов. Аль-Мансур переселился в еще не вполне отстроенный город в 763 году, а спустя несколько лет кварталы города были полностью заселены.
Выбирая место для своей новой столицы, аль-Мансур учитывал также и ее стратегическое значение. Через Багдад проходил главный путь в восточные провинции, в частности в Хорасан, который отныне можно было держать под контролем новой столицы. С политической и коммерческой точки зрения Багдад играл в Халифате ту же роль, что Александрия в древнегреческой ойкумене. Подобно тому как Александрия как бы повернулась спиной к Египту и лицом к Средиземному морю, Багдад ознаменовал поворот арабо-мусульманской империи лицом к Востоку.
Вскоре после основания Багдад стал центром светской и религиозной жизни в исламе, торговым и интеллектуальным центром Халифата. Здесь процветали наука и философия, литература и искусство. Это был постоянно находящийся в состоянии брожения космополитический город, в большей мере деловой, чем благочестивый, местопребывание светской и религиозной власти. Здесь жили арабы, иранцы и тюрки, шииты и сунниты, христиане и евреи, люди безмерно богатые и беднота, нищие и бродяги. Управлять городом было нелегко, и часто правителям приходилось прибегать к силе, чтобы держать горожан в повиновении и препятствовать конфликтам между различными общинами.
С основанием Багдада стал более очевиден новый характер исламского государства. Омейяды понимали задачу халифов в первую очередь как предводителей мусульманской армии. Они стремились все к новым завоеваниям и к расширению пределов исламской ойкумены, а внутри империи были заняты борьбой с соперниками и подавлением восстаний религиозно-политического характера, как в центральных областях, так и в провинциях. Правительственные учреждения и местная администрация при Омейядах были относительно простыми. Во главе провинций халифы назначали наместников-эмиров, деятельность которых сводилась к организации новых завоевательных походов, наблюдению за сбором налогов и распределению пенсий среди солдат подчиненного им войска. Арабизация и исламизация покоренных народов на первых порах шла медленно и не приводила к существенным изменениям налоговых и административных учреждений, в которых, как и прежде, трудились местные чиновники-немусульмане.
Наметившаяся еще при последних Омейядах эволюция системы управления привела при Аббасидах к серьезным изменениям в характере режима. Аббасидские правители прилагали значительные усилия, чтобы добиться большей централизации и контроля над завоеванными областями. Омейядская структура власти, при которой управление провинциями отдавалось полностью в руки наместников, более не могло соответствовать политическим и экономическим интересам централизованного государства. Мирным путем и силой Аббасиды объединяли различные слои многонациональной империи, превращая пестрое гетерогенное политическое образование в единое исламское государство с универсальной религией и со столицей в Багдаде. Унаследованные от Византии и сасанидского Ирана традиции государственного управления получили дальнейшее развитие. Наместники-эмиры становились не просто военачальниками, обязанными держать провинции в повиновении и отправлять в столицу часть военной добычи, но в первую очередь администраторами, обладавшими, наряду с военно-полицейскими, также и гражданскими функциями. В пределах своих владений они организовывали военные и фискальные ведомства по образцу столичных и контролировали их деятельность.
Образование огромной арабо-мусульманской империи с неизбежностью должно было повлечь за собой появление армии чиновников. Сохраняя имперский стиль государственной власти, Аббасиды способствовали росту бюрократической администрации, которую, по крайней мере в первое время, они жестко контролировали, и через которую они могли надзирать за состоянием дел во всем исламском мире. Ограничив власть военной администрации в провинциях и в самом Багдаде, Аббасиды, в той мере, в какой это допускал теократический режим, частично передали власть чиновникам, среди которых преобладали обращенные в ислам иранцы (мавали), обладавшие опытом сасанидской государственной службы и вследствие своего происхождения не имевшие особых честолюбивых амбиций. Постепенно сложилось многочисленное сословие «катибов» («катиб», мн. «куттаб» — писец, секретарь), заседавших в специализированных учреждениях — «диванах».
В первоначальном значении термин «диван» обозначал регистр лиц, которым выплачивались пенсии за заслуги перед исламом и жалование за воинскую службу. При Омейядах эти списки хранились в Дамаске и в провинциальных центрах. Со временем термином «диван» стали обозначать не только регистры, но и сами ведомства, в которых они хранились.
Уже при первых Аббасидах сложилась развернутая бюрократическая система управления. Главными административными ведомствами (диванами) были канцелярия, казначейство и управление армией. Канцелярия была представлена «Диваном ар-ра-саил» (Диваном посланий), из которого исходила вся деловая корреспонденция и где оформлялись все документы. Именно в этом диване сложился позаимствованный из Ирана специфический стиль деловых посланий, с которым были знакомы лишь образованные, получившие соответствующую подготовку кати-бы. Делами, связанными с армией, руководил «Диван аль-джайш», заведовавший рекрутированием войска, его вооружением и вопросами, связанными с его денежным содержанием.
Одним из самых главных ведомств было казначейство — «Диван аль-маль», — которое заведовало расходами средств на государственные нужды и контролировало сбор налогов. «Диван аль-барид» (главное почтовое ведомство) ведал учреждениями связи и почтовыми трактами. В обязанность сотрудников ведомства входило также такое деликатное дело, как просмотр почтовой корреспонденции и информирование правительственных инстанций о ее содержании. Были диваны, занимавшиеся сбором налогов. Позднее появилось специальное ведомство, наблюдавшее за «икта» — земельными пожалованиями за государственную и военную службу. С помощью этих ведомств халиф мог контролировать все дела в своих владениях, при этом методы его правления были сходны с теми, которые бытовали при сасанидских шаханшахах.
На первых порах халиф лично координировал деятельность различных ведомств, и ни одно из них не имело своего официального главы. Со временем халиф стал поручать часть работы своему приближенному — вазиру, который первоначально был лишь личным помощником халифа по разным делам. Термин «вазир» (помощник халифа) арабский и происходит от глагола «вазара» — «нести бремя, большую тяжесть». В прошлом его уже употребляли в специальном значении применительно к упомянутому выше аль-Мухтару, которого за его ревностную службу Алидам в Куфе именовали «вазиром (помощником) семьи Мухаммеда». Титул «помощника» Алидов удостоился также Абу Салама, который вел шиитскую пропаганду в Хорасане, принес присягу верности Абу-ль-Аббасу еще до того, как тот захватил власть и потому был назван арабскими историками «первым аббасидским вазиром».
Для аль-Мансура и сменившего его аль-Махди вазир был лишь личным секретарем, который вел их корреспонденцию, следил за их имуществом и на которого, что особенно важно, как на образованного и знакомого с делом управления государством человека, обычно иранца, возлагалась обязанность по обучению наследника. Это приводило к тому, что со временем вазир становился главным советником и доверенным лицом нового халифа. Так сложился институт вазирата. Вазиру доверяли хранение государственной печати, его уполномочили возглавлять судебную систему, дополнявшую шариатский суд, а иногда и заменявшую его. Вазир стоял во главе всей иерархии катибов, из среды которых он обычно рекрутировался.
Постепенно вазир принял на себя все административные функции, возглавил диваны и стал всемогущим министром по образцу высших чиновников Сасанидской империи. Омейяды также часто предоставляли широкие полномочия людям, не принадлежавшим к арабской знати, например Зайду ибн Абихи и его сыну Убайдаллаху, аль-Хаджжаджу в Ираке и другим. Но это была власть военного наместника над определенной территорией. Власть же вазира при Аббасидах не была четко очерчена и носила всеобъемлющий, не связанный с определенной территорией характер.
Еще при халифах Абу-ль-Аббасе и аль-Мансуре усилилось влияние иранской аристократии на политическую жизнь Халифата. Первые Аббасиды были ей благодарны за помощь в борьбе с Омейядами. При них стали выдвигаться члены знатного иранского рода Бармакидов. Главой их был Халид ибн Бармак (умер в 781 г.). Отец Халида — Бармак (это было не имя, а звание жреца — «пармак») был до арабского завоевания жрецом буддийского храма или монастыря в Балхе. Храм был разрушен во время или вскоре после завоевания арабами восточного Хорасана. Как гласит предание, дети Бармака эмигрировали в Басру, приняли ислам и стали вольноотпущенниками (мавали) одного из арабских племен. Во время правления Абд аль-Малика (685—705) один из Бармакидов перебрался в Дамаск и благодаря своей учености завоевал в кругу арабской знати большое уважение.
Хотя глава рода Бармакидов Халид в свое время сотрудничал с Алидами — Мухаммадом и Ибрахимом, тем не менее Абу-ль-Аббас, усмотрев в нем дельного и образованного человека, назначил его на важный пост в финансовом ведомстве. При халифе аль-Мансуре Халид был правителем Фарса и Табаристана, а позднее стал вазиром. Сын Халида — Йахья (умер в 805 г.) был назначен правителем всех восточных провинций Халифата, а при Харуне ар-Рашиде (786—809) стал всесильным вазиром, управлявшим вместе со своими сыновьями аль-Фадлом и Джафаром всеми делами государства. Исламское государственное право не знает принципа наследственной передачи власти. Поэтому, как при Омейядах, внутри династии Аббасидов шла постоянная борьба за наследование престолом.
Аль-Мансур сначала собирался, следуя пожеланию, высказанному еще Абу-ль-Аббасом, назначить своим преемником племянника Ису ибн Мусу, но позднее изменил свои намерения в пользу собственного сына аль-Махди. В этом отношении он шел по стопам Омейядов, обычно стремившихся сохранить власть за своими непосредственными потомками. Аль-Мансур намеревался закрепить новый принцип престолонаследия, по которому власть халифа должна была переходить в пределах хашимидского рода от одного потомка аль-Аббаса к другому. Поэтому перед смертью аль-Мансур заставил улемов и лиц из своего ближайшего окружения присягнуть в Мекке его сыну. Однако о наследнике широко не было объявлено, дабы раньше времени не вызвать протест других членов хашимидского рода.
